Фаина

Предпоследняя учебная неделя, четвёртая пара, ветеринарный факультет, гистология. Тема – эмбриология. Студентики пишут, стараются, скрипят ручки, а её преподавательство, похожее своей пышной царственной дородностью на великую Екатерину Вторую, ходит между рядами, глядя на склонённые к тетрадям ясные головы. И всё про эмбрионы, клетки, стадии развития и внешнее описание формирующегося плода, объясняет мягко, улыбается, а в глазах усталость. Ещё бы – пять вечера, близится новый год, а она вдалбливает знания в твердокаменные студенческие головы.

Закончили о братьях наших меньших, плавно перешли к людям, потому как с ними жизнь любого медика, даже ветеринарного, тесно связана. Вот так вот слово за слово, а речь зашла об абортах, как и в любом коллективе, где преобладает женская аудитория.

– Главное в этом деле, – говорит её преподавательство, а студентики, отложив ручки, отдыхают и лишь слушают, – не опоздать и, если ребёнок нежелателен, то до двенадцатой недели избавиться от него.
На минуточку – её преподавательство является гордой матерью троих детей и бабушкой двух внучек.

Катенька, староста группы, вздрагивает, словно через неё пропускают заряд тока. Вздрагивает и хмурит тонкие светлые бровки, открывает напомаженный красным ротик и….

– Позвольте! – Ругается она, - Ребёночек в это время под сердечком у мамочки уже всё чувствует! У него сформированы закрытые глазки, волосики, пальчики, внутренние органы, он чувствует боль, он кричит от неё, но его никто не слышит! – Ветеринарный факультет. Середина года. Второй курс. Почти медики. Чувствуете абсурд ситуации? Вот и я тоже. Однако остальные студенточки, возмущенные до глубины души словами её преподавательства, кивают и галдят на десяток голосов, пока меньшая часть группы хранит молчание.

А большая и не унимается – ручки, ножки, пальчики, цвет глаз и волос, внутренние органы, игры с пальчиками и пяточками, крик, слёзы, понимание и ощущение как состояния матери, так и мира, нахождение под сердечком у мамочки…

Её преподавательство брови вскидывает только в ответ на эти постулаты. Против толпы разъяренных студентиков аргументы бессильны, поэтому она лишь опускается за свой стол и задаёт каверзное:
– Кто согласен с мнением, что на двенадцатой неделе развития эмбрион всё чувствует и понимает?
Лес рук. Из четырнадцати светлых голов над десятью гордо высятся поднятые руки, тем самым головы теряют свой статус светлых.
– Прекрасно, – лицо её преподавательства озаряется улыбкой, – вы свободны. А вы, – взгляд в сторону тех, кто так и не поднял рук, – доставайте зачётные книжки.

Расписалась в них, улыбаясь, а борцы-революционеры напирают с энтузиазмом чаек на речном парапете: «А нам, а нам? Мы тоже хотим!»
– А вам я разрешаю не учить гистологию, – царственно позволяет её преподавательство, – потому как зачёт вы у меня всё равно не получите. Набор клеток у них что-то чувствует, с ума сойти!
Немая пауза. Молчание. Её преподавательство гордо уносит дородное пышное тело. Звенит звонок с пары.