Фаина

Бесить ... Любить до старости

– Ах ты ведьма старая! Ты чего наделала?!
– Дожили. Ослеп, чё ли, на старости лет? – буркнула бабка, продолжая помешивать деревянной лопаткой гущу в котелке.
– На кой чёрт ты побрила мой зверинец, кошёлка?! Осень на дворе — помёрзнет же вся животина.
– На кой, на кой... Шерсть нужна была. Сам же попросил тебе носки связать, мол, копыта мёрзнут.
– Вот те на, – всплеснул руками дед. – Ну не дура ли ты? Я ж думал, ты из сундука мотки ниток возьмёшь.
– Я б взяла, но ты всю нить на обряды спустил.
– На обряды я свои брал. Это ты наузы делала да по всему лесу их натыкала.
– Тыкаешь тут только ты... свои мешочки в каждую щель! Или думаешь, я не видела, как ты Клаве Захаровне из соседней деревни свои яйца предлагал?!
– Куриные! – прорычал колдун, двинувшись в сторону жены, бесшумно, словно зверь, вышедший на охоту.
– Ой ли, – хихикнула ведьма.– А кура, то бишь, не твоя?
Почувствовав приближение мужа, бабка вооружилась скалкой и резко развернулась на пятках к нему лицом. Дед блеснул огнём карих глазищ — вызов принят. Схватив половник, он перешёл в наступление. Атака, защита, ответный удар, отскок в сторону и так по кругу.
– Клавдию она припомнила. А сама, змеюка подполенная, ползала к Кольке в город раз в неделю!
– Та я внука его на ноги ставила.
– Нет у Кольки внуков! – закричал дед, сделав выпад вперёд.
– Есть, тебе говорят, баран безрогий, – покачала головою бабка, отразив нападение. – У Николая сын живой вернулся, женатый. Его мальку шестой годок пошёл, заболел сильно — вот я и ездила его лечить.
– Врёшь, старая! Мне мои другое показали.
– Канеш, другое, я ж нарочно отвод сделала, а перед тем, как в город ехать, морок наводила на тебя не единожды, – показала она ему язык.
– Вот ты ж жаба! Зря я тебя тогда из твоего болота вытащил, жила бы себе и дальше квакала о том, какая у тебя судьбина тяжёлая, – показал он ей язык в ответ.
– А ты, значит, подглядывал? – прищурилась ведьма, остановившись, примирительно убрав скалку в сторону. – Ревнуешь, чё ль?
– Ты будто нет, – фыркнул колдун, откинув половник на стол. – Думала, не вижу, как ты за мною птицами своими следила и через них же подглядывала?
– Ты не ответил.
Но ответа так и не последовало. Колдун о чём-то задумался, пронзая жену колким взглядом звериных глаз, шумно дыша через нос.
– Ты чаго так уставился? – с вызовом хмыкнула ведьма, готовясь к бою.
– Я вот ча думаю: в деревне одни старики осталися, а тем временем город разрастается...
– Неужто к людям потянуло?
– Не, – махнул дед рукою, садясь на скамейку. – Я к тому, что старики или помрут вскоре (сама видела: недолго им осталось), ну или особо заботливая родня их в город заберет... А нам с тобою какой итог?
Бабка опустила взгляд, понимая, к чему идёт этот разговор. Пришло время им решать: иль помирать, как все, иль жить дальше, да землицу свою оберегать, что столько лет их кормила.
– Мариш, а пошли до молодильного озера?
– До него дня три топать, а хозяйство-то как? – засуетилась бабка, а затем, замерев, посмотрела на деда с какой-то особой нежностью. – Ещё по одной?
– А чё нет-то? За землёю лес присмотрит, за домом - помощнички твои. Только это... – кашлянул колдун, приставив кулак ко рту. – Зелья по возвращении обязательно переделай.
– Это ещё зачем? – удивилась ведьма. – У них со сроком всё хорошо, я за этим слежу.
– Та не, не в этом дело. Я ж думал, что ты шашни с Колькой крутишь, вот и решил тебе отомстить...
– Ты что наделал, дятел дупловой?! – закричала бабка, хватая полено.
– Ну, как чего... – встал дед и попятился спиною к выходу. – Разбавил их немного... Мочой... Своей... Не злись, родная, я потом помогу тебе всё переделать.
– Ах, ты... АХ... ТЫ!!! Ты хоть знаешь, как долго я это всё это выискивала, собирала, дней и ночей не спала, чтобы всё в срок успеть сделать?! – надвигался на колдуна ураган Марина. – Хотя ты как раз-таки это и знаешь!
– Мариш, правильно... Правильно, милая, бегом-то до озера — оно быстрее будет, – заржал колдун и с юношеской задорностью бросился бежать из дома в сторону леса, по пути выкрикивая наказы помощникам, пока за ним гналась любимая с поленом, грозясь пришибить на раз.

– До озера аж три дня. Коль она устанет за ним гнаться да домой воротится, что тогда будет?– спросил домовёнок старого Дворового, взглядом провожая хозяев, только что нырнувших в зелень кустов.
– Не устанет, – улыбнулся тот в ответ. – У него этих словесных гадостей хватит ей до столицы добежать и передумать, или опомниться не успеет. Он её уже пятое столетие так к озеру заманивает, а там с обрыва сталкивает прямо в воду, а она и рада. Потом по возвращении лет десять тихая да покладистая ходит, пока хозяину не надоест или скучно не станет, и он не начнёт её нарочно бесить, так сказать, для создания гармонии в семейной жизни.
– А мне мама говорила, что гармония в счастье, – почесал домовёнок репу.
– У каждого своё понятие о счастье,– поучительно произнёс Дворовой, возвращаясь в дом. – Пойдём давай, поможем твоей мамке котелок с огня снять. А заодно и репу твою отварим, не зря ж с огорода тащил её, старался, вон какую большую выбрал.